"Любовь к русскому слову у меня началась с первого класса. Я ещё в школе писал стихи и очень увлекался литературой, уже тогда и решил, что буду филологом, но не думал, что именно лингвистом", - говорит академик. Затем он поступил на романское отделение МГУ, изучал французский язык. Тогда понял, что литературоведение скорее описательная область знаний, а вот лингвистика – настоящая наука, аналитическая. Дипломная работа была по функциональной лингвистике. Но писал он ее без научного руководителя – многолетний преподаватель МГУ К.А. Ганшина тогда весь год болела. А так как эта область тогда не поощрялась официальной идеологией, то получил «4», хотя в учёбе был круглым отличником. "Но и сейчас считаю, что моя первая лингвистическая работа была по-настоящему творческой", - говорит Владимир Моисеевич.

Он поведал нам о своих наставниках - людях, чьи имена вписаны золотыми буквами в историю русской филологии - профессоре А.И. Смирницком, академике В.В. Виноградове, профессоре О.С. Ахмановой. "Любимая фраза Смирницкого: "Думать трудно, но нужно!", - вспомнил наш гость. - "Могу также назвать своим наставником Виталия Григорьевича Костомарова, хоть он и младше меня. Этот человек до сих пор сохранил уникальную для своего возраста способность удивляться". Среди тех, кто учился вместе с Владимиром Моисеевичем, также и профессор Наталья Ивановна Формановская.

О студентах нашего вуза, когда профессор только начал здесь работать, его первые впечатления были скромные: "Меня удивило, что многие магистранты неправильно читают на украинском и белорусском языках. Однако есть хорошие и плохие студенты". А о сотрудниках – "когда я пришёл сюда шесть лет назад, то первые дни ходил по коридорам и только и делал, что здоровался с друзьями, коллегами, знакомыми. Многих из них я знал давно".

Было также интересно послушать воспоминания Владимира Моисеевича о его преподавательской карьере: "После окончания МГУ меня распределили в Казахстан, в город Алма-Ату, в Институт иностранных языков на работу преподавателем французского языка. Там у меня были и русские студенты, и казахи. Казахов было даже больше. Они очень способные ребята. Некоторые из них приехали из аулов и плохо говорили по-русски, не говоря уже о французском языке. Но за 3-4 года учёбы они прилично освоили программу и свободно говорили. Гораздо тяжелее было через двадцать с лишним лет, когда меня, тогда уже доктора филологических наук, позвали работать в Польшу. Там не было ни одного русского лица, и я поначалу очень волновался, трясся как осиновый лист! Я вёл там два года, потом начальник попросил меня остаться ещё на два, а потом ещё на два. Мне там очень понравилось, и я бы хотел побывать там ещё раз".

Вообще о студентах Владимир Моисеевич отзывается с теплотой: "Каждый год, приходя на первый курс, я вижу горящие глаза студентов. Это те люди, на которых я могу опереться, те, кто по-настоящему заинтересован – такие студенты были, есть и будут всегда. Надеюсь, с каждым годом их будет больше и больше".

Разговор перешёл на философские темы. На вопрос о пресловутой "загадочной русской душе" академик ответил так: "Что касается «народной души» - она, конечно, есть. Обычаи, традиции, всё, что объединено словом «менталитет» - это и есть народная душа, и у каждого народа она своя. Я бы даже говорил не о национальной картине мира, а о культурно-языковой картине мира: если у нескольких народов одна культура, одна религия, то и взгляд на мир у них одинаковый. Но все это менталитет. А вот «загадочности» - нет, я не вижу. Какая может быть загадочность, помилуйте!"

Был вопрос и о главной беде России. Владимир Моисеевич полагает: "Главная привычка, выработанная веками в России – в том, что мы привыкли жить при царе, привыкли, что нами управляют, за нас все решают. Дмитрий Медведев недавно сказал, что парламентская республика для России невозможна. И я с ним согласен. Царь, как его ни назови – хоть президентом, должен быть над нами".

Наш гость поделился с нами своими литературными пристрастиями: "У меня много любимых писателей: Толстой, Чехов… Достоевского я не понимаю, с ним говорить было бы, наверное, страшно. Побеседовал бы с Бальзаком. О чем? да обо всем… о жизни. Этот человек великолепно знал и понимал жизнь. Толстого я считаю гением. Если бы я был пилигримом, приехав в Ясную Поляну, я бы сразу бросился к нему – пообщаться".

В конце мы решили задать немного необычный вопрос: "Если бы Золотая рыбка или старик Хоттабыч спросили Вас об одном Вашем желании, которое они бы исполнили, то что бы Вы ответили?" Но Владимир Моисеевич ответил быстро: "Очень просто: я бы попросил дать мне возможность остаться с нормальной, рабочей головой и иметь возможность путешествовать, двигаться. В общем, чтобы ноги носили, руки писали, а голова работала. Только бы не остановиться".

И, разумеется, мы не могли не попытаться выведать у нашего преподавателя секрет его невероятной энергичности. Он с удовольствием раскрыл его: "Во-первых, это генетика. Мои родители жили до 90 лет. Отсюда и оптимизм, и позитив. Во-вторых, главное – любить своё дело, чтобы оно тебе нравилось, и общаться с людьми, с которыми нравится. В-третьих, это крепкая и счастливая семья. В-четвёртых, конечно, вы, студенты и магистранты, радуете меня. Ну и, разумеется, коллеги, друзья, приятели, знакомые – все они заряжают меня энергией".

Он рассказал нам в этот вечер о многом: о своей большой семье, о своей личной географии, об отношении к науке, о музыкальных вкусах... Времени, отведённого на встречу, показалось мало и пролетело оно незаметно. Мы благодарим Владимира Моисеевича за откровенные и развёрнутые ответы и надеемся в будущем пригласить его ещё раз.